Анафем - Страница 125

125

— Я почти уверен, что фраа Джад знал о раскопках. Он с первого взгляда понял, что изображено на фототипии. Получается, что решение их начать было принято на последнем милленальном конвоксе. Тысячелетний матик концента светителя Эдхара наверняка отправлял туда свою делегацию; вернувшись, инаки сообщили о раскопках своим собратьям. Отсюда фраа Джад и знает.

Самманн, как всегда, готов был отыскать уязвимость в чужих доводах.

— Я не утверждаю, что ты неправ, но мне странно, что фраа Джад взглянул на фототипию и узнал раскопки Орифенского храма. Это мог быть просто карьер. Ничто не указывало на Экбу.

До сих пор мы рассматривали в основном ту фототипию, на которой был раскоп целиком: увеличенные фрагменты вообще ничего нам не говорили. Теперь, проглядывая их, я легко отыскал контуры фундамента, обломки колонн и прямоугольники мощёных полов. На одном из них была такая фигура:

Я указал на неё.

— Это аналемма. Орифенский храм представлял собой камеру-обскуру. В потолке у него было маленькое отверстие, через которое солнце проецировалось на пол. Положение солнечного пятна во время полуденного актала — мы теперь отмечаем его как провенер — менялось день ото дня и за год описывало такую фигуру.

— Ты считаешь, фраа Джад увидел на фототипии аналемму и сказал себе: «Ага, это Орифенский храм»? Как-то уж очень быстро он смекнул, — сказала Корд.

— Он вообще довольно смекалистый, — ответил я. Ответ был не слишком вежливый. Джезри бы меня за него в два счёта уплощил. Корд с полным правом усомнилась в моих словах. Однако я не хотел углубляться в этот вопрос. То, как быстро фраа Джад узнал раскопки на фототипии, подразумевало, что он много о них знал. И другие милленарии, возможно, тоже. Я боялся, что развитие темы выльется в очередной мутный разговор о Преемстве.

— О, как интересно, — сказал Самманн, глядя в свою жужулу. — Эразмас выиграл пари. Раскопки и впрямь начаты в трёхтысячном году от Реконструкции. — Он снова посмотрел на экран, затем поднял глаза и улыбнулся мне. — И начали их эдхарианцы!

— Здорово! — ответил я, чувствуя сильнейшее желание спустить его жужулу в унитаз.

— Основная часть инаков была из концента светителя Эдхара. Однако многие другие матики со всего мира отправили туда фраа и суур.

— Сколько там инаков? — спросила Корд. Я видел, что она считает в уме: «Если каждый инак вынимает в день двадцать тачек земли, какую яму они выкопают за шестьсот девяносто лет?»

— Пока не скажу, — ответил Самманн, морщась. — Почти вся информация на эту тему — мусор.

— В каком смысле «мусор»? — резко спросил Крейд. Он весь как будто ощетинился.

Самманн оторвал взгляд от жужулы и с минуту заинтересованно смотрел на Крейда, потом ответил спокойно:

— Кто угодно может разместить информацию по какому угодно поводу. Поэтому подавляющая часть авосети — свалка мусора. Её надо фильтровать. Системы фильтрования очень древние. Мы совершенствуем их со времён Реконструкции. Для нас они тоже, что собор для фраа Эразмаса и его братии. Когда я что-нибудь ищу, я не вижу информации по этой теме. Я вижу метаинформацию — то, что фильтрующая система нашла, проведя поиск. Если я ввожу запрос «аналемма», фильтрующая система сообщает, что информацию по теме разместили всего несколько отправителей, почти все с высоким рейтингом надёжности — инаки. Если я введу фамилию поп-звезды, которая только что рассталась со своим бойфрендом, — Самманн кивнул на спиль, где показывали заплаканную женщину, — фильтрующая система сообщит, что на эту тему в последнее время размещено очень много информации, в основном крайне сомнительными отправителями. Когда я ищу раскопки Орифенского храма на острове Экба, фильтрующая система показывает, что очень надёжные и очень сомнительные источники размещают информацию на эту тему медленно, но постоянно, на протяжении семи веков.

Если Самманн хотел успокоить Крейда, то ему это не удалось.

— Пример надёжного отправителя? Фраа в конценте?

— Да, — ответил Самманн.

— А кто тогда сомнительный отправитель?

— Конспиролог. Человек, который размещает много длинных бессвязных постов, читаемых только его единомышленниками.

— Богопоклонник?

— Смотря о чём этот богопоклонник пишет.

— Что, если он пишет об Экбе? Орифене? Теглоне? — спросил Крейд, тыча пальцем в фототипию с изображением десятиугольной площади перед древним храмом.

— Фильтры говорят мне, что на эту тему постится очень много информации, — сказал Самманн, — о чём тебе, похоже, хорошо известно. Когда я вижу нечто подобное в интерфейсе фильтра, инстинкт подсказывает мне, что большая часть сообщений — мусор. Это быстрый и неточный анализ. Я могу ошибаться. Прошу извинить, если я тебя задел.

— Извинения приняты, — буркнул Крейд.

— Отлично! — воскликнул я после неловкой паузы. — Хорошо, что мы всё это узнали до того, как убили уйму времени на поиск в горах. Очевидно, теперь всё изменилось. Никто из вас не предполагал, что я отправлюсь за Ороло на другую сторону Арбского шара. Теперь вам осталось только развернуться и ехать на юг.

Все посмотрели на меня как-то странно.

— Ничего не изменилось, — объявил Самманн.

— Я не оставлю своего брата в этой помойке, — добавила Корд.

— Вам понадобятся две машины на случай, если одна сломается от мороза, — сказал Ганелиал Крейд.

Я не мог спорить с его логикой, хоть и на минуту не усомнился, что он намерен ехать с нами по другой причине. Особенно после того, как прозвучало слово «теглон».

125