Анафем - Страница 91

Когда фраа Ментаксенес закрыл между нами дверь, я опустил глаза и увидел у себя за пазухой свиток, истыканный мелкими дырочками. К тому времени, как я понял, что это, и шагнул к экрану, Джезри, Бетула, Атафракс, Корадон и Ала уже вышли, как до них — Пафлагон и Ороло. Все пели, кроме меня.

***************
Ужасные события, плохо задокументированная всемирная катастрофа, начавшаяся, как принято считать, в –5 году. У.с. положили конец эпохе Праксиса и завершились Реконструкцией.
«Словарь», 4-е издание, 3000 год от РК.

— Теперь ты понимаешь, о чём я говорил, — сказал Лио. — Это так невероятно, что ты бы не поверил, если бы не увидел в книге.

Дело происходило за большим столом во владении Шуфа. Мы с Лио, Арсибальтом, Тулией и Барбом склонились над «Внеатмосферными системами вооружения эпохи Праксиса», как патологоанатомы над трупом, и глядели на вкладку. Старинная бумага — настоящая, фабричного производства — была такая хрупкая, что вкладку пришлось бережно разворачивать минут пятнадцать, чтобы не повредить. На ней был приведён детальнейший чертёж космического корабля. Спереди, как и положено у ракеты, располагался головной обтекатель. Всё остальное выглядело невероятно чудным. Двигателей как таковых не было. В кормовой части, где у нормальной ракеты были бы сопла, помещался большой плоский диск, похожий на постамент. От него к круглым герметичным контейнерам сразу под обтекателем (по моим догадкам, они и были собственно кораблём) отходил пяток мощных колонн.

— Амортизаторы. — Лио ткнул пальцем в колонны. — Только очень большие. — Затем он показал на крохотное отверстие в центре диска. — Отсюда выбрасываются атомные бомбы, одна за другой.

— Вот это мой ум по-прежнему отказывается принять.

— Слышал о богопоклонниках, которые ходят по горящим углям, чтобы показать свои сверхъестественные способности?

Он оглянулся на камин. Мы разожгли огонь, и не потому, что было холодно. Наоборот, мы даже открыли окна, и в них вместе с запахом молодого клевера долетало грустное пение. Почти все инаки были так потрясены шестикратным воко, что могли либо плакать, либо изливать скорбь в песнях. У нас, собравшихся в этой комнате, был другой способ пережить утрату, но лишь потому, что мы больше знали. Мы затопили камин, как только пришли, не ради тепла, а ради первобытного уюта. Задолго до Кноуса, даже до языка, люди зажигали огонь, чтобы выгородить себе место в тёмном и непонятном мире, — мире который мог забрать их друзей и близких внезапно и навсегда. Лио несколько раз ударил по горящему полену кочергой, так что отскочило несколько красных угольев. Один — размером примерно с орех — Лио выгреб с золы на каменный пол.

Мне сделалось не по себе.

— Ну, Раз, ты можешь положить его себе в карман? — спросил Лио.

— У меня нет карманов, — пошутил я.

Никто не рассмеялся.

— Прости, — сказал я. — Нет, если бы у меня был карман, я не стал бы класть в него раскалённый уголь.

Лио плюнул себе на ладонь левой руки, окунул пальцы правой в слюну и взял ими уголёк. Послышалось шипение. Мы втянули головы в плечи. Лио спокойно бросил уголёк в камин и потёр пальцы о ногу.

— Немного горячо. Никаких ожогов, — объявил он. — Шипела испаряющаяся слюна. Теперь вообразите, что плита на корме корабля покрыта веществом, выполняющим ту же функцию.

— Функцию слюны? — уточнил Барб.

— Да. Оно испаряется под действием плазмы от атомных бомб и, улетучиваясь в пространство, толкает плиту. Амортизаторы смягчают толчки, превращая их в равномерную тягу, так что люди в носовой части чувствуют только плавное ускорение.

— В голове не укладывается! Так близко к атомным взрывам! — воскликнула Тулия. — И не к одному, а к целой серии.

Голос у неё был осипший, как у нас всех, кроме Барба. Он весь последний час изучал книгу про космические вооружения.

— Это были особенные бомбы. Очень маленькие. — Барб свёл руки в кольцо, чтобы показать размер. — Сконструированные так, чтобы не разлетаться во все стороны, а выбрасывать плазму в одном направлении — к кораблю.

— Я тоже затрудняюсь в это поверить, — сказал Арсибальт, — но предлагаю отложить сомнения и двигаться дальше. Доказательства перед нами, вот, — он указал на книгу, — и вот.

Он положил руку на лист, в котором Ала вчера натыкала дырочек, и тут же отдёрнул, увидев наши с Тулией лица. Для нас этот лист был священен, как те писания усопших светителей, которые инаки хранят в реликвариях.

— Может быть, — сказал Арсибальт, — мы слишком рано затеяли этот разговор...

— А может быть, слишком поздно! — воскликнул я. Тулия взглянула на меня с благодарностью.

— Я удивлён — приятно удивлён, — что ты вообще сюда пришёл, — продолжал я.

— Ты о моей... э... осторожности в последнее время?

— Заметь, это ты сказал, а не я. — Мне с трудом удалось сдержать улыбку.

Арсибальт поднял брови.

— Я не припомню — а ты? — чтобы нам запрещали протыкать дырочки в листе или подставлять бумагу солнечному свету. Наша позиция неуязвима.

— С такой стороны я об этом не думал, — сказал я. — Мне почти обидно, что мы больше не нарушаем правил.

— Знаю, для тебя это необычное чувство, фраа Эразмас, но, может быть, со временем ты привыкнешь.

Барб не понял шутки. Пришлось объяснить. Он всё равно не понял.

— Узнать бы, пропадал ли какой-нибудь из этих кораблей, — сказала Тулия.

— В каком смысле? — спросил Лио.

— Ну, например... команда взбунтовалась и направила корабль в неизведанные глубины космоса. Теперь, тысячелетия спустя, потомки бунтовщиков вернулись.