Анафем - Страница 134

134

— Всегда он так!

— Его часто запускают в космос? — полюбопытствовал Самманн.

— Нет. Трудно объяснить... но из нас из всех именно его должны были выбрать.

— Кто? — спросила Корд. — Явно ракету запустил не конвокс.

— Конечно. Скорее всего мирские власти пришли к иерархам Тредегара и сказали: «Дайте нам четверых лучших ребят». И теперь Джезри там.

Я затряс головой.

— Ты должен гордиться... немножко, — осторожно сказала Корд.

Я закрыл лицо руками и вздохнул.

— Джезри выпало лететь к инопланетянам. Мне — ехать на поезде с металлическим ломом. — Тут я отнял руки от лица и посмотрел на Гнеля. — Что ты знаешь о небесном эмиссаре?

Гнель заморгал. Я так долго уходил от разговоров о религии, а теперь задаю прямой вопрос! Его брат с шумом выдохнул и отвёл глаза, как будто сейчас перед ним лоб в лоб столкнутся два кузовиля.

— Это ересь, — тихо ответил Гнель.

— Да, но для вас ведь почти все еретики, да? — сказал я. — Нельзя ли поконкретнее?

— Ты не понял, — сказал Гнель. — Они не просто еретики. Они откололись от моей скинии. От нашей скинии.

Он глянул на Юла.

Корд ткнула того локтем на случай, если он не расслышал.

— Вот как? — удивился я. — От проблитов?

Для остальных это тоже было новостью.

— Нашу религию основал светитель Блай, — объявил Гнель.

— До или после того, как вы съели его пе...

— Это ложь! — возмутился Гнель. — Её сочинили, чтобы выставить нас первобытными варварами!

— Человеческую печень очень трудно поджарить, не повредив, — вставил Юл.

— Ты хочешь меня уверить, что светитель Блай стал богопоклонником? Как Эстемард?

Гнель помотал головой.

— Жаль, что ты не успел толком поговорить с Эстемардом. Он не богопоклонник в твоём понимании или в моём. И светитель Блай тоже. И вот тут мы расходимся с небесным эмиссаром и его людьми.

— Они считают, что Блай был богопоклонник?

— Да. Для них он вроде пророка. Якобы он открыл доказательство бытия Божьего, и за это его отбросили.

— Смешно. Если бы кто-нибудь и впрямь доказал бытие Божье, мы бы сказали: «Отличное доказательство, фраа Блай» — и начали верить в Бога.

Гнель посмотрел на меня холодно, давая понять, что не верит ни единому моему слову.

— Так или иначе, — сказал он, — небесный эмиссар придерживается иной версии.

Мне вспомнился вечер накануне аперта и обсуждение иконографий.

— Типичная брумазианская иконография, — сказал я.

— Что?

— Небесный эмиссар утверждает, что в матическом мире действует тайный сговор.

— Да, — ответил Гнель.

— Сделано некое великое открытие — в данном случае доказано бытие Божье. Простые честные инаки хотели бы сообщить об этом всем, но их жестоко подавляет верхушка, которая пойдёт на всё, чтобы сохранить тайну.

Гнель хотел сказать что-то осторожное, но Юл его опередил:

— В точку.

— Плохо дело, — сказал я. — Иконографии, построенные на теории заговора, самые неистребимые.

— Не говори, — произнёс Самманн, глядя мне в глаза.

Я смутился и замолчал.

Корд сказала:

— Существование Двоюродных по-прежнему держат в секрете, поэтому мы не знаем, что думает о них эмиссар. Но угадать можем. Для него это...

— Чудо, — сказал Юл.

— Посланцы из иного мира, не такого испорченного, как наш, — предположил я.

— И где нет гнусного заговора, — подхватила Корд. — Они пришли сообщить нам истину.

— А зачем в таком случае они светили лазером на Три нерушимых? — спросил Самманн.

— Объяснение будет зависеть от того, известно ли эмиссару, что в Трёх нерушимых захоронены все ядерные отходы, — сказал я.

— Что?! — воскликнули оба Крейда.

— Даже если люди небесного эмиссара об этом знают, — сказала Корд, — они наверняка придумали более духовное объяснение.

Гнель ещё не вполне оправился от услышанного, тем не менее счёл нужным сообщить:

— Небесный эмиссар убеждён, что милленарии хорошие.

— Конечно, — сказал я. — Они знают истину, но не могут её сообщить, потому что плохие столетники и десятилетники их не выпускают. Правильно?

— Да, — ответил Гнель. — Значит, он истолкует лазерный свет как...

— Благословение, — сказала Корд.

— Добрый знак, — сказал я.

— Приглашение, — сказал Юл.

— Н-да, ну и сюрприз его ждёт! — с удовольствием воскликнул Самманн.

— Возможно. Наверное. Надеюсь только, это не будет неприятным сюрпризом для Джезри, — сказал я.

— Для Джезри, который сволочь? — уточнила Корд.

— Да. — Я хмыкнул. — Для Джезри, который сволочь.

Я страшно радовался, что избежал проповеди со стороны Ганелиала Крейда, но тут у меня оборвалось сердце, потому что Корд спросила: «И в чём же небесный эмиссар разошёлся с твоей верой, Гнель?» Конец предложения прозвучал малость приглушённо, потому что Юл шутливо заткнул ей рот, и моя сестра говорила, отогнув его пальцы.

— Мы читаем писание на древнебазском, — сказал Гнель, — и ты думаешь, что мы — примитивные фундаменталисты. Может, в этом смысле мы и впрямь такие. Но мы не слепы к тому, что происходило в матическом мире — старом и новом — последние пятьдесят веков. Слово Божье неизменно. Писание, которое мы читаем, не испорчено редактурой и переводом. Однако людские знания меняются. Вы, инаки, хотите постичь Божье творение, не прибегая к тому, что сам Бог открыл человечеству шесть тысяч лет назад. На наш взгляд, вы подобны людям, которые выкололи себе глаза и теперь пытаются исследовать новый континент. Ваша слепота очень вам мешает, но благодаря ей вы, возможно, развили в себе чувства и способности, которых нет у нас.

134